Каждый человек должен посадить дерево, вырастить сына и построить дом. И еще любой человек может написать хорошую книгу. Одну.
Если книг несколько — то это уже писатель, а не просто человек. Но уже одну-то… Мемуары, или там сборник рецептов — точно может.
Я мечтал написать книгу с детства. Вернее — хотел. Даже начинал много раз. Будучи школьником. Ложился пузом на пороллоновый матрац, накрывался одеялом — это я задраивал мои ракеты, — совал руки под подушку — это был пульт управления, — и летел.
Полеты были чудесные. Стругацкие, Лем, Шекли, — все отдыхали. Удивительные миры, леса незнакомых планет, порнографические детали романов с прекрасными девушками. Где заканчивались фантазии и начинались сны — я утром никогда не помнил.
А вот записать все это не удавалось. Я писал планы, рисовал схемы и иллюстрации. По сто раз перекраивал сюжеты. Но сам текст не написал ни разу, максимум того, что я мог выдавить из себя — это два-три листа в клеточку.
Я писал только на бумаге в клеточку: и планы, и романы… Шлемы, ракеты, скафандры, бластеры — тоже. Шариковой ручкой за тридцать шесть копеек, с синей или фиолетовой пастой, на бумаге в клеточку.
Это были всегда общие тетради. До сих не могу понять — почему это толстые тетради назывались общими. В пластиковых обложках синего, серого, коричневого или черного цвета. Девяносто шесть листов. Клееные. Всегда клееные. Я не признавал тетрадей на скрепках — они были именно тетрадями, а клееные общие выглядели почти как книги.
В 1987 году, когда мне было пятнадцать лет, тетка подарила мне роскошный по тем временам еженедельник за 1986 год. Это был настоящий фолиант! На меня это так подействовало, что я начал писать стихи.
А те общие тетради… Новых тетрадей я не заводил. Достаточно было и старых. С наступлением летних каникул я с радостью выдирал из школьных общих девяностошестилистовых тетрадей десять — двадцать исписанных листов и имел шикарные черновики.
Подразумевалось, что я, написав книгу (я никогда не называл это роман или повесть) начерно, перепишу ее в НОВУЮ общую тетрадь красивым почерком и без ошибок. А потом лично перепечатаю на печатной машинке. И когда книгу НАПЕЧАТАЮТ (подразумевалось — издадут), рукопись станет бесценной реликвией. ДОРОХОВЕДЫ будут благодарны мне ПО ГРОБ ЖИЗНИ.
Книг таких все-таки вышло аж две. Одна — тот самый фолиант «1986» со стихами и НОВАЯ общая тетрадь, в которую были выписаны все тексты моих песен. И еще была тетрадка со скабрезными стишками и пародиями, куда я вклеивал карикатуры из журнала «Смена».
Все это утеряно. Вот, если археологи найдут, будет радости ДОРОХОВЕДАМ! Я даже знаю одного читателя, который с любопытством прочтет все это минимум один раз. Это я.
